Евгений Абрамович Баратынский Сальников Спартак Ученик 8в класса МАОУ «Гимназия имени Н.В. Пушкова» Руководитель Мазурова Елена Анатольевна

Детство Баратынский родился 19 февраля. (2 марта) 1800 года в отцовской усадьбе Мара под Тамбовом. Его отец, был выходцем из старинного польского рода. Под руководством итальянского гувернера он дал своему сыну замечательное образование. Пяти лет отроду мальчик уже знал французский и русский языки настолько хорошо, что мог самостоятельно читать, а к восьми годам свободно писал письма на этих языках.

Мать Потом, находясь на учебе в Петербургском Пажеском корпусе, Боратынский писал ей очень теплые и красноречивые письма, по которым можно судить о характере будущего поэта: благородство, нежная привязанность к близким, склонность к меланхолии, пессимизм, неумение быстро сходиться с людьми. После смерти отца самым близким человеком Баратынского была его мать, Александра Федоровна. Решительная и энергичная женщина после смерти мужа взяла на себя все бремя управления большой семьей и имением.

Темное пятно на судьбе будущего поэта Он имел неосторожность примкнуть к обществу маленьких бунтарей, возникшему среди пажей. Они мстили особо нелюбимым и придирчивым преподавателям и надзирателям корпуса: протыкали шляпы, мазали чернилами стулья, писали мелом на спинах учительских сюртуков обидные надписи. Чаще всего это было слово "пьяница"... Однажды, дошалившегося повесу исключили из корпуса. Исключили с позором и скандалом, после которого ему категорически запрещалось служить где бы то ни было. Мать изо всех сил старалась помочь своему сыну, дать ему все самое лучшее. Но, как это часто бывает, оставшись глухой к просьбе Евгения определить его в морское ведомство, сделала его жизнь несчастной.

Отвечать за ребячество детских лет пришлось уже взрослому молодому человеку. После заочного знакомства с Жуковским в апреле 1816 года, Баратынский провел больше двух лет в имении своего дяди на Смоленщине, где и родились первые строки поэта.

Хроники службы поэта После исключения из Пажеского корпуса служба Баратынского, однако, не закончилась. В 1819 году он поступает рядовым в лейб-гвардии Егерский полк, стоящий в Петербурге. В 1820 году был произведен в унтер-офицеры и служил в Нейшлотском полку в Финляндии, в укреплении Кюмень и его окрестностях. Осенью 1824 года Баратынский получил разрешение приехать в Гельсингфорс (тогдашнее название Хельсинки) и состоять при корпусном штабе генерала Закревского. В 1825 году он, наконец, был произведен в офицеры. А в январе 1826 года "певец пиров" (выражение Пушкина) вышел в отставку и поселился в Москве.

Гельсингфорс Жизнь его в Гельсингфорсе была яркая, шумная и беспокойная. Увлечение красавицей Аграфеной Федоровной Закревской, женой генерал-губернатора (которую Пушкин назвал "Беззаконною кометой в кругу расчисленном светил") принесло Баратынскому немало мучительных переживаний и вызвало к жизни прекрасные строки целого цикла стихотворений, позднее ставших романсами. Другим курил я фимиам. Но Вас носил в святыне сердца; Молился новым образцам, Но с беспокойством староверца. ("Уверение". 1824 г)

Декабристы Советские исследователи причислили Баратынского к "декабристскому" кругу. В стихотворении «Стансы» (1827) он, перефразируя относящиеся к декабристам пушкинские строки, за год до этого процитированные Вяземским в «Московском телеграфе», скажет: Я братьев знал; но сны младые Соединили нас на миг: Далече бедствуют иные, И в мире нет уже других.

Отставка Произведение в офицеры дало Баратынскому право на отставку. Воспользовавшись им, поэт уехал в Москву, где женился на Анастасии Львовне Энгельгардт - особе "неэлегической наружности", но сумевшей привязать к себе грустного и задумчивого поэта. После выхода поэмы «Бал», Баратынский, наконец, получает всю славу, которой он заслуживал. В своем Предвиденье он писал: Мой дар убог, и голос мой не громок, Но я живу, и на земле мое Кому-нибудь любезно бытие: Его найдет далекий мой потомок В моих стихах; как знать? душа моя окажется с душой его в сношенье, И как нашел я друга в поколенье, Читателя найду в потомстве я. И строки оказались весьма пророческими.

Слава В полной мере пришедшая слава привела Баратынского к знакомству с множеством интересных людей среди которых был Вяземский, написавший впоследствии о поэте: " Чем более растираешь его, тем он лучше и сильнее пахнет. В нем, кроме дарования, и основа плотная и прекрасная!" Однако длилась эта слава недолго. После неудачного выхода поэмы «Наложница», поэт уходит в себя и пишет в стол. " Заключимся в своем кругу, как первые братья христиане... Будем писать, не печатая". (письмо И. Киреевскому от 14 марта 1832 года.)

Последний сборник Третий, последний сборник стихотворений, Баратынский выпустил в 1842 и посвятил его П. Вяземскому. Назывался он "Сумерки", включал в себя 26 стихотворений, отличаясь необычной для русской поэзии философской цикличностью. Сквозной лирический образ книги: трагическое осознание одиночества человека в глухом мире и страстная потребность отзыва "другой души". Появление "Сумерек" сравнено было критикой с "привидением внезапно появившемся на улице, с тенью среди недоумевающих лиц потомков". Боратынский был назван ярким, замечательным поэтом мысли окончательно чуждым нашему поколению.

Смерть поэта Зима 1843-44 года проходит в Париже. Жизнь начинает манить Баратынского яркостью красок и новыми горизонтами. Он даже предполагает вернуться домой "исцеленным от многих предубеждений». Но, прожив в Неаполе два месяца, взволнованный новыми впечатлениями, полный замыслов и планов, окунувшись в живительные воспоминания о детстве, 29 июня 1844 года, в результате неожиданного кровоизлияния в мозг, потрясенный нервическим припадком, случившемся с женой, поэт внезапно умирает. 31 августа 1845 года Баратынский был предан земле в Александро-Невской Лавре. Жизненный круг из сумерек и просветлений неслышно замкнулся.

И звестный русский поэт золотого века родился в дворянской семье. Отец его был помещик, отставной генерал-лейтенант. В детстве Боратынский учился в частном немецком пансионе в Петербурге, а в 12 лет его отдали в Пажеский корпус. Однако шалости и отказ подчиняться порядкам корпуса привели к тому, что через два года он был оттуда исключен с запретом поступать на военную службу, кроме как рядовым.

После этого несколько лет юноша жил в поместьях родных, начал писать стихи. В начале 1819 года Боратынский все-таки решил пойти по стопам предков и поступил рядовым в лейб-гвардии Егерский полк. Он поселился в одной квартире с Дельвигом, подружился с Пушкиным, Кюхельбекером, Гнедичем и начал печататься. В 1820 году Боратынский получил унтер-офицерский чин и был переведен в полк своего родственника, стоявший в Финляндии. Суровость северной природы произвела большое впечатление на этого поэта-романтика. В 1824 году он был назначен в штаб генерала Закревского, где увлекся его женой, «Медной Венерой» Пушкина. На следующий год он был произведен в офицеры. В 1826 году из-за болезни матери Боратынский вышел в отставку и поселился в Москве, женившись на Анастасии Энгельгардт - двоюродной сестре супруги Дениса Давыдова.

После издания поэм «Эда» и «Пиры» в 1826 году общественное мнение поставило его в ряды лучших поэтов своего времени. С 1828 по 1831 год Боратынский находился на гражданской службе, в частности как губернский секретарь. После выхода в отставку Боратынский ушел в частную жизнь, обустраивал приданое жены - поместье Мураново (позже - Музей Тютчева, родственника Энгельгардтов).

В 1843 году Боратынский с женой и тремя из своих девяти детей отправился в заграничное путешествие. В Неаполе он скончался от разрыва сердца.

Наряду с написанием фамилии через О - Боратынский, более распространенным в течение долгого времени был вариант с буквой А. Он закрепился в энциклопедиях и словарях, а не последнюю роль в решении этого вопроса сыграло то, что Пушкин, отзываясь о поэзии друга, писал о нем «Баратынский».

Между тем написание фамилии через О доминирует в литературоведении начиная с 1990-х годов и подтверждается биографическими сведениями. Так, фамилия рода Боратынских, как утверждалось в работе племянника поэта, происходит от названия замка Боратын в Галиции. После того как один из представителей рода перешел в русское подданство, из-за особенностей нового языка в написании стала преобладать буква А. Известно, что двойной вариант фамилии доставлял немало хлопот, когда речь шла об официальных документах. Так, сохранилось письмо сына поэта, Николая Евгеньевича Боратынского, в котором он указывает на ошибку в бумагах и объясняет ее происхождение: «...позвольте обратить Ваше внимание на то обстоятельство, что в предъявляемых документах фамилия моя написана Ба-, а не Боратынский, между тем как коренная орфография - Боратынский... <...> Чуждая буква произошла от обыкновения русских выговаривать О как А, в письмах же часто можно принять эту букву за вторую…»

Сам Боратынский подписывал первые стихи как «Евгений Абрамов сын Баратынской». Однако в официальной публикации произведений и в последнем своем сборнике он использовал в подписи другой вариант - «Боратынский». Так же - через О - его фамилия увековечена на надгробии поэта в Александро-Невской лавре.

Баратынский Евгений Абрамович
Родился: 7 (19) марта 1800 года.
Умер: 29 июня (11 июля) 1844 года.

Биография

Евгений Абрамович Баратынский - великий русский поэт, переводчик. Одна из самых ярких и в то же время загадочных и недооценённых фигур русской литературы.

Детство и юность

Евгений Баратынский происходил из польского шляхетского рода Боратынских, в конце XVII века выехавшего в Россию. Боратынский - фамилия от замка Боратынь в Галиции.

Дед поэта, Андрей Васильевич Баратынский (ок. 1738-1813) - помещик, титулярный советник; в молодости служил (от чина рядового до поручика) в полку Смоленской шляхты. Бабушка - Авдотья Матвеевна, урождённая Яцына (или Яцинина), дочь помещика села Подвойского, перешедшего в семью Баратынских как приданное.

Отец, Абрам Андреевич Баратынский (1767-1810) - отставной генерал-лейтенант, участник Русско-шведской войны (1788-1790), состоял в свите императора Павла Первого, был командиром Лейб-гвардии Гренадерского полка и инспектором Эстляндской дивизии. Мать, Александра Фёдоровна (урождённая Черепанова; 1776-1852) - дочь коменданта Петропавловской крепости Фёдора Степановича Черепанова (ум. до 1812) и его супруги Авдотьи Сергеевны (ок. 1746 - ок. 1814); выпускница Смольного института, фрейлина императрицы Марии Фёдоровны.

В 1796 году Абраму Андреевичу и его брату Богдану Андреевичу Павел I пожаловал большое поместье с двумя тысячами душ - Вяжля, в Кирсановском уезде Тамбовской губернии; где и родился будущий поэт.

В марте 1804 года Абрам Андреевич с женой и детьми перебрался из села Вяжля во вновь отстроенное имение Мара, неподалёку в Кирсановском уезде. В усадьбе Мара проходило раннее детство Баратынского.

Дядькой у Евгения был итальянец Джьячинто Боргезе, поэтому мальчик рано познакомился с итальянским языком. Также владел французским, принятым в доме Баратынских , - писал на французском письма с восьми лет. В 1808 году Баратынского отдали в частный немецкий пансион в Петербурге для подготовки к поступлению в Пажеский корпус, там он познакомился с немецким языком.

В 1810 году умер Абрам Андреевич, и воспитанием Евгения занималась мать, умная, добрая, энергичная, но и несколько деспотичная женщина, - от её гиперлюбви поэт страдал до самой женитьбы.

В конце декабря 1812 года Баратынский поступил в Пажеский корпус - самое престижное учебное заведение Российской империи, имевшее целью предоставить сыновьям знатных дворянских фамилий возможность достижения военных чинов I-III класса. В письмах матери Евгений писал о своём желании посвятить себя военно-морской службе.

До весны 1814 года всё обстояло благополучно. Потом успеваемость и поведение Баратынского становятся неровными. Внутреннее сопротивление корпусным порядкам приводит его к оставлению весной 1814 на второй год.

Компания товарищей, в которую попал Баратынский в корпусе, развлекалась весёлыми проделками, досаждая начальникам и преподавателям, создав под влиянием «Разбойников» Шиллера «Общество мстителей».

Мысль не смотреть ни на что, свергнуть с себя всякое принуждение меня восхитила; радостное чувство свободы волновало мою душу…

В конце концов, в феврале 1816 года расшалившиеся подростки украли у отца соучастника (он сам предоставил ключ) пятьсот рублей и черепаховую табакерку в золотой оправе, накупили сладостей.

Это происшествие привело к исключению Баратынского из корпуса, к изменению всей линии жизни и к тяжёлой психотравме, отразившейся на его стихах: одно из драгоценных свойств его поэзии - особый призвук тайной печали.

После исключения из корпуса шестнадцатилетнему Баратынскому было запрещено поступать на государственную службу, кроме военной солдатом.

Покинув столицу, Баратынский несколько лет жил или с матерью в Маре, или у дяди, брата отца, отставного вице-адмирала Богдана Андреевича Баратынского, в Смоленской губернии, в селе Подвойском.

В деревне дяди Баратынский нашёл небольшое общество весёлой молодёжи, начал писать стихи (интерес к литературному творчеству появился у него ещё в Пажеском корпусе). Подобно многим другим людям того времени он писал французские куплеты, но до нас дошли и русские стихи от 1817 года (по словам В. Я. Брюсова, ещё слабые).

Военная служба

В начале 1819 года Баратынский поступил рядовым в Лейб-гвардии Егерский полк.

Один раз меня поставили на часы во дворец во время пребывания в нём покойного государя императора Александра Павловича. Видно, ему доложили, кто стоит на часах: он подошёл ко мне, спросил фамилию, потрепал по плечу и изволил ласково сказать: «Послужи!».

Приятель по корпусу Креницын познакомил Баратынского с бароном Дельвигом. Как дворянин Баратынский имел бо́льшую свободу, чем простые нижние чины. Вне службы ходил во фраке, жил не в общей казарме. С Дельвигом они сняли небольшую квартирку и на пару сочинили стихотворение:

Там, где Семёновский полк, в пятой роте, в домике низком, Жил поэт Боратынский с Дельвигом, тоже поэтом. Тихо жили они, за квартиру платили немного, В лавочку были должны, дома обедали редко…

Егерский полк в то время занимал Семёновские казармы на Звенигородской улице (позже названные Староегерскими).

Через Дельвига Баратынский быстро сошёлся и с Пушкиным. По словам Вяземского,

это была забавная компания: высокий, нервный, склонный к меланхолии Баратынский, подвижный, невысокий Пушкин и толстый вальяжный Дельвиг.

Тогда это были просто талантливые, беспокойные юноши, которые всё время говорили о поэзии, и каждый искал в ней свой путь.

Пушкин, Дельвиг, Баратынский - русской музы близнецы.

Пётр Вяземский Баратынский познакомился с Кюхельбекером (Кюхлей), Гнедичем и другими литераторами, начал печататься: послания «К Креницину», «Дельвигу», «К Кюхельбекеру», элегии, мадригалы, эпиграммы. Он посещал дружеские поэтические вечера (позже описанные в «Пирах»), салон Пономарёвой, литературные «среды» Плетнёва, «субботы» Жуковского.

К 1819 году Баратынский вполне овладел поэтической техникой. Его стихотворения стали приобретать то «необщее выражение», которое впоследствии он сам признавал главным достоинством своей поэзии. Своими лирическими произведениями Баратынский быстро занял видное место среди поэтов-«романтиков».

В январе 1820 года Баратынский был произведён в унтер-офицеры и переведён из гвардии в Нейшлотский пехотный полк, стоявший в Финляндии в укреплении Кюмени и окрестностях. Полком командовал подполковник Георгий Алексеевич Лутковский - родственник Баратынского.

Жизнь в Финляндии, среди суровой природы и вдали от общества, усилила романтический характер поэзии Баратынского, придав ей сосредоточенно-элегическое настроение. Финляндские впечатления вылились в нескольких его лучших лирических стихотворениях («Финляндия», «Водопад»). С особенной яркостью отразились они в первой поэме Баратынского «Эда» (1826), о которой Пушкин писал:

…произведение, замечательное своей оригинальной простотой, прелестью рассказа, живостью красок и очерком характеров, слегка, но мастерски означенных.

Первоначально Баратынский вёл в Финляндии спокойную, размеренную жизнь. Его общество ограничивалось двумя-тремя офицерами, которых он встречал у полкового командира. Баратынский живёт на правах близкого человека в доме Лутковского, дружит с командиром роты Николаем Коншиным, пишущим стихи, имеет возможность съездить в Петербург, его тяготит не служба, а противоречивость положения, в котором он оказался. Баратынский ожидает перемены судьбы, которую может принести офицерский чин.

Позже он подружился с адъютантами генерал-губернатора Финляндии А. А. Закревского Николаем Путятой и Александром Мухановым. Путята, дружба с которым сохранилась у Баратынского на всю жизнь, описал внешний облик поэта, каким он увидел его впервые: "Он был худощав, бледен, и черты его выражали глубокое уныние".

В период службы в Финляндии Баратынский продолжает печататься. Его стихи выходят в альманахе Бестужева и Рылеева «Полярная Звезда».

Поэтов-декабристов не вполне устраивали стихи Баратынского, так как в них отсутствовала социальная тематика и чувствовалось влияние классицизма. Вместе с тем самобытность Баратынского не вызывала сомнений. Рано проявившаяся склонность к изощрённому анализу душевной жизни доставила Баратынскому славу тонкого и проницательного «диалектика».

Осенью 1824 года, благодаря ходатайству Путяты, Баратынский получил разрешение состоять при корпусном штабе генерала Закревского в Гельсингфорсе. Там Баратынский окунулся в бурную светскую жизнь. Он увлекается женой генерала Аграфеной Закревской, у которой позже был роман и с Пушкиным.

Эта страсть принесла Баратынскому много мучительных переживаний. Образ Закревской в его стихах отразился неоднократно - прежде всего в образе Нины, главной героини поэмы «Бал», а также в стихотворениях: «Мне с упоением заметным», «Фея», «Нет, обманула вас молва», «Оправдание», «Мы пьём в любви отраву сладкую», «Я безрассуден, и не диво…», «Как много ты в немного дней». В письме к Путяте Баратынский пишет:

Спешу к ней. Ты будешь подозревать, что я несколько увлечён: несколько, правда; но я надеюсь, что первые часы уединения возвратят мне рассудок. Напишу несколько элегий и засну спокойно.

И тут же писал:

Какой несчастный плод преждевременной опытности - сердце, жадное страсти, но уже неспособное предаваться одной постоянной страсти и теряющееся в толпе беспредельных желаний! Таково положение М. и моё.

Из Гельсингфорса Баратынский должен был вернуться в полк в Кюмень. Туда весной 1825 года Путята привёз ему приказ о производстве в офицеры. По словам Путяты, Баратынского это «очень обрадовало и оживило».

В конце мая Баратынский из Роченсальма заказывал в Гельсингфорсе через Муханова голубые эполеты с вышитой шифровкой «23» (номер дивизии). Вскоре Нейшлотский полк был назначен в Петербург для несения караульной службы. Полк выступил в поход и 10 июня был в столице - прапорщик Баратынский возобновил свои литературные знакомства.

В сентябре Баратынский возвращается с полком в Кюмень. Он съездил ненадолго в Гельсингфорс и, получив известие о болезни матери, 30 сентября 1825 года уехал в отпуск в Москву. В Финляндию Баратынский больше не вернулся.

Из письма Баратынского Путяте известно, что ещё в ноябре 1825 года из-за болезни матери Баратынский был намерен перевестись в один из полков, стоявших в Москве. 13 ноября в доме Мухановых Баратынский познакомился с Денисом Давыдовым, который убедил его выходить в отставку, предлагая своё участие. 10 декабря Давыдов писал Закревскому с просьбой, в случае прошения от Баратынского, решить без промедления.

Поэт

В Москве Баратынского ждут тяготы освоения светской жизни. Он пишет Путяте:

Сердце моё требует дружбы, а не учтивостей, и кривлянье благорасположенья рождает во мне тяжёлое чувство… Москва для меня новое изгнание.

Денис Давыдов ввёл Баратынского в дом своего родственника отставного генерал-майора Льва Николаевича Энгельгардта (Давыдов был женат на племяннице генерала Софье Николаевне Чирковой). Вскоре Баратынский женился на старшей дочери Энгельгардта Анастасии (1804-1860). Венчание состоялось 9 июня 1826 года в церкви Харитония в Огородниках.

Его жена не считалась красавицей, но была умна, имела тонкий вкус. Её нервный характер доставлял много страданий Баратынскому и способствовал тому, что многие друзья от него отдалились.

Известность Баратынского началась после издания в 1826 году его поэм «Эда» и «Пиры» (одной книжкой, с предисловием автора) и первого собрания лирических стихотворений в 1827 году - итог первой половины его творчества. В 1828 году вышла поэма «Бал», в 1831 году - «Наложница» («Цыганка»).

Поэмы отличались замечательным мастерством формы и выразительностью изящного стиха, не уступающего пушкинскому. Их было принято ставить ниже лирических стихотворений Пушкина, однако по современному мнению Александра Кушнера, написанные раньше «Пиры» Баратынского «опередили на полшага „Евгения Онегина“». Кушнер отмечает необыкновенно живой, лёгкий и «правильный» слог в «Пирах», от которого Баратынский потом намеренно отойдёт.

Баратынский был общим молчаливым согласием признан одним из лучших поэтов своего времени и стал желанным вкладчиком лучших журналов и альманахов, несмотря на то, что критика отнеслась к его стихам поверхностно. Литературные враги кружка Пушкина (журнал «Благонамеренный» и др.) нападали на якобы «преувеличенный романтизм Баратынского». В то же время, в поэме «Эда» часть современников не нашла ожидаемого «высокого романтического содержания» и «высокого романтического героя».

Брак принёс Баратынскому материальное благополучие и прочное положение в московском свете. В семейной жизни постепенно сгладилось всё, что было в нём буйного, мятежного. В 1828 году он писал Путяте:

Живу тихо, мирно, счастлив моею семейственною жизнью, но… Москва мне не по сердцу. Вообрази, что я не имею ни одного товарища, ни одного человека, которому мог бы сказать: помнишь? с кем мог бы потолковать нараспашку…

В 1828 году Баратынский поступил на гражданскую службу в Межевую канцелярию с чином коллежского регистратора (соответствовал его армейскому чину прапорщика), в 1830 году получил следующий чин губернского секретаря, в 1831 вышел в отставку и больше не служил - занимался управлением имениями и поэзией.

В Москве Баратынский сошёлся с князем Петром Вяземским, с кружком московских литераторов: Иваном Киреевским, Николаем Языковым, Алексеем Хомяковым, Сергеем Соболевским, Николаем Павловым. Но общается Баратынский преимущественно с Вяземским, иногда бывает в салоне Зинаиды Волконской, печатается в альманахе Дельвига «Северные Цветы» и журнале Полевого «Московский Телеграф».

В 1831 году Киреевский предпринял издание журнала «Европеец». Баратынский написал для него, между прочим, рассказ «Перстень» и драму. Также готовился вести в «Европееце» полемику с журналами. Когда «Европеец» был запрещён, Баратынский писал Киреевскому:

Я вместе с тобой лишился сильного побуждения к трудам словесным… Что делать!.. Будем мыслить в молчании и оставим литературное поприще Полевым и Булгариным.

К работе над прозой подталкивал Баратынского Вяземский, при поддержке Киреевского. Однако дальнейшие, после «Перстня», опыты Баратынского в прозе не были доведены до конца и остались неизвестны.

После запрещения «Европейца» и до 1835 года Баратынским было написано всего несколько стихотворений (напечатано только два, в альманахе Смирдина «Новоселье» в 1833 году). В это время Баратынский редактирует старое, готовит свои стихи к изданию.

В 1835 году вышло второе издание стихотворений Евгения Баратынского в двух частях. Издание представлялось Баратынскому как итог его литературной работы. Он думает, что больше уже ничего не напишет.

После подавления восстания декабристов Баратынский, в отличие от Пушкина, считает невозможной для поэта близость к власти и участие в государственной политике. Уйдя в частную жизнь, он жил то в Москве, то в своём подмосковном имении Мураново (приданное жены), то в Казани, много занимался хозяйством. По переписке Боратынского конца 30-х - начала 40-х годов о нём создаётся впечатление, как о рачительном хозяине и заботливом отце. В Мураново он построил дом, переоборудовал мельницу, завёл лесопилку, насадил новый лес. Анастасия Львовна родила ему девятерых детей.

Изредка он ездил в Петербург, где в 1839 году познакомился с Михаилом Лермонтовым, не придав этому значения. В обществе был ценим как интересный и иногда блестящий собеседник.

Баратынскому были свойственны неумение и нежелание производить впечатление, быть в центре внимания, застенчивость, отсутствие заботы о своей биографии и эффектном поведении. Внутреннее целомудрие и сдержанность выгодно отличали его от других авторов, громко заявляющих о своих правах. Вяземский вспоминал о Баратынском:

Едва ли можно было встретить человека умнее его, но ум его не выбивался с шумом и обилием…

Придя окончательно к убеждению, что «в свете нет ничего дельнее поэзии», Баратынский тем не менее писал мало. Он долго работал над своими стихотворениями и часто коренным образом переделывал уже опубликованные.

В поэзии Баратынского 30-х годов появляются новые черты. Он часто обращается к архаизмам, к опыту поэтов не карамзинской традиции, стихи его становятся более риторичными, торжественно-скорбными. Печать лиризма, свойственного русской элегии 1810-1820-х годов, нежный, трогательный тон, весомые эмоциональные эпитеты позднее были отброшены. Неторопливость лирических жалоб сменилась лапидарностью, придающей некоторую сухость самому переживанию.

Теперь Баратынский борется с той «лёгкостью», накатанностью поэтического стиля, для которых так много сделал вместе с Пушкиным в начале 20-х годов. В поздних редакциях появились и точные детали, в первой редакции «Финляндии» (1820) нет начальных строк о «гранитных расселинах» - были «гранитные пустыни». Сравнение окончательной редакции «Эды» («Стихотворения Евгения Баратынского», 1835), с первоначальной (1826) показывает последовательное стремление поэта отойти от романтической коллизии, стремление к прозаизации, к совершенной простоте. Современники, в основном, не оценили этой работы и досадовали на Баратынского за то, что он лишал свои ранние стихотворения привычной лирической окраски.

Будучи истинным поэтом, Баратынский не был по сути литератором. Для того, чтобы писать что-либо, кроме стихов, ему нужна была внешняя причина. Так, по дружбе к юному Андрею Муравьёву он сделал прекрасный разбор сборника его стихов «Таврида» («Московский телеграф», 1827), в котором высказал соображения, звучащие как собственный творческий принцип:

Истинные поэты потому именно так редки, что им должно обладать в то же время свойствами, совершенно противоречащими друг другу: пламенем воображения творческого и холодом ума поверяющего. Что касается до слога, то надобно помнить, что мы для того пишем, чтобы передавать друг другу свои мысли; если мы выражаемся неточно, нас понимают ошибочно или вовсе не понимают: для чего ж писать?..

Затронутый критикой своей поэмы «Наложница», Баратынский написал «антикритику», в которой также есть мысли о поэзии и искусстве вообще.

Люди, лично знавшие Баратынского, говорили, что его стихи далеко не вполне «высказывают тот мир изящнаго, который он носил в глубине души своей».

Излив свою задушевную мысль в дружеском разговоре, живом, разнообразном, невероятно-увлекательном, исполненном счастливых слов и многозначительных мыслей, Баратынский часто довольствовался живым сочувствием своего близкого круга, не заботясь о возможно-далёких читателях.

В сохранившихся письмах Баратынского немало острых критических замечаний о современных ему литераторах, которые он никогда не пытался напечатать. Интересны замечания Баратынского о том, что он считал слабым или несовершенным у Пушкина. Впоследствии это дало основания некоторым авторам к обвинению Баратынского в зависти к Пушкину.

Чудовищные обвинения в сальеризме, в зависти к Пушкину, предъявленные Баратынскому посмертно недобросовестными любителями скользких предположений, могли возникнуть только потому, что пошлость всегда опирается на собственный опыт и не способна и не хочет понять истинных причин и побуждений.

Александр Кушнер Предполагается, что в стихотворении «Осень» Баратынский имел в виду Пушкина, когда говорил о «буйственно несущемся урагане», которому всё в природе откликается, сравнивая с ним «глас, пошлый глас, вещатель общих дум», и в противоположность этому «вещателю общих дум» указывал, что «не найдёт отзыва тот глагол, что страстное земное перешёл».

Известие о смерти Пушкина застало Баратынского в Москве в те дни, когда он работал над «Осенью». Баратынский бросил стихотворение, и оно осталось незавершённым.

Память

Улицы имени Баратынского:
- на юге посёлка Бактин (Новый), в Октябрьском районе Томска (с 1999 года);
- в городе Рассказово Тамбовской области;
- в посёлке Ашукино Пушкинского района Московской области;
- в Донецке;
- в Кривом Роге;
- переулок в Уссурийске.

Государственный музей Баратынского в Казани, ул. Горького, 25.
Памятник в Тамбове, в сквере на пересечении улиц Куйбышева, Мичуринской и Пензенской, был торжественно открыт 12 октября 2011 года.
Библиотека имени Баратынского в Тамбове (филиал № 22 ЦБС).
Имя поэта носит центральная районная библиотека Умётского района Тамбовской области.
Комната-музей в имении Мара (с. Софьинка).
Школа имени Баратынского села Софьинка (Мара) Умётского района Тамбовской области; в школе музей.
В вузах и библиотеках Тамбовской области проводятся научные чтения и научно-практические конференции, посвящённые Баратынскому; в школах - «часы поэзии», в художественных музеях - выставки.
С 1984 года в селе Софьинка ежегодно проводятся дни поэзии (литературно-музыкальные праздники) Е. А. Баратынского.
Постоянная выставка, посвящённая Е. А. Баратынскому в Кирсановском районном музее.

Силуэты пушкинской эпохи. - М. : Аграф, 1999. - 320 с. - (Литературная мастерская). - С. 37-42.

Алтабаева Е. Образные средства поэзии Е. А. Боратынского // Культура русской провинции: проблема изучения лит. наследия Тамбовского края: межвузовский сб. науч. тр. / Под общ. ред. Л. В. Поляковой. - Тамбов, 1993. - Вып. II. - С. 61-68.

Альми И. Л. Сборник Е. А. Баратынского «Сумерки» как лирическое единство // Вопросы литературы. Метод. Стиль. Поэтика. - Владимир, 1973. - Вып. 8. - С. 48.

Альми И. Л. Элегии Е. А. Баратынского 1818–1824 годов. К вопросу об эволюции жанра // Вопросы истории русской литературы. Учёные записки ЛГПИ им. А. И. Герцена. - Л. , 1961. - Т. 219. - С. 42.

Андреев В. Е. Души высокий строй: Пушкин, Боратынский, Тютчев, Борис Чичерин. - М. : Изд-во МГОУ, 2004. - С. 13-43.

Андреев В. Е. Боратынский (Баратынский) Евгений Абрамович // Тамбовская энциклопедия / Гл. науч. ред. Л. Г. Протасов. - Тамбов, 2004. - С. 71.

Андреев В. Е. Е. А. Боратынский: 1800-1844 // Русская литература XIX века: 1800-1830-е годы: хрестоматия мемуаров, эпистолярных материалов и лит.-критическая ст.: в 2 ч. Ч. 2 / Под ред. В. Н. Аношкиной. - М. , 1998. - С. 148-158, 182-183.

Андреев В. Е. Пушкин и Боратынский. Свидание с «малой» родиной: опыт параллельного анализа двух стихотворений «Запустение», «Вновь я посетил…» // Слово и мысль Е. А. Боратынского: тез. международной конф., посвящённой 200-летию со дня рождения Е. А. Боратынского. 21-24 марта 2000 года. - Казань, 2000. - С. 8-10.

Андреев В. С. Материалы к творческой биографии Е. А. Боратынского // Проблемы изучения литературного наследия Тамбовского края: межвузовский сб. науч. тр. - Тамбов, 1990. - Вып. 1. - С. 41-61.

Афанасьева З. Автопортрет в рукописи поэта // Тамбовская правда . - 1990. - 22 февр. - С. 3.

Афанасьева З. Пушкин рисует Баратынского // Тамбовская правда . - 1990. - 22 авг. - С. 4.

Баратынский (Боратынский) Евгений Абрамович // Писатели нашего детства. 100 имён: биогр. слов.: в 3 ч. Ч. 3. / Авт.-сост. Н. О. Воронова, Н. П. Ильчук, И. С. Казюлькина и др.; гл. ред. С. Самсонов. - М. , 2000. - С. 40-44.

Баратынский (Боратынский) Евгений Абрамович // Русские писатели XI-XX вв.: библиограф. слов.: кн. для учащихся / Под ред. Н. Н. Скатова. - М. , 1995. - С. 95-98.

Баратынский Е. А. // Русские писатели: биобиблиогр. слов.: в 2 ч. Ч. 1. А-Л. / Под ред. П. А. Николаева. - М. , 1990. - С. 63-66.

Баратынский Евгений Абрамович // Пушкинская энциклопедия. 1799-1999. - М. , 1999. - С. 163-164.

Баратынский Евгений Абрамович // Русские поэты XIX века. Первая половина / Сост. М. С. Вуколова; вступ. ст. Л. И. Ошанина; авт. послесл. В. И. Коровин. - М. , 1991. - С. 223-239.

Белкин А. Пушкин рисует Боратынского // Город на Цне. - 2002. - 27 февр.-5 марта. - С. 6.

Бочаров С. Г. Баратынский, Боратынский Евгений Абрамович // Русские писатели. 1800-1917. - М. , 1992. - С. 158-163.

Бочаров С. Г. «Обречён борьбе верховной...» Лирический мир Баратынского // Бочаров С. Г. О художественных мирах. - М. : Советская Россия, 1985.

Вацуро В. Э. Из литературных отношений Баратынского // Русская литература. - 1988. - № 3.

Венок Боратынскому: материалы I и II Российских науч. чтений «Е. А. Боратынский и русская культура», 21-23 июня 1990, 20-23 мая 1994 / Науч. ред. В. И. Попков. - Мичуринск, 1994. - 223 с.

Вересаев В. В. Евгений Абрамович Баратынский // Вересаев, В. В. Спутники Пушкина: В 2 тт. - М. , 1993. - Т. 2. - С. 328-331.

Власенко А. И. Поэтический сборник Е. А. Баратынского «Сумерки» как художественное единство // Вестник Московского университета. - Сер. 9. Филология. - 1992. - № 6. - С. 20-27.

Гапоненко П. Муза Евгения Боратынского // Литература в школе. - 1996. - № 1. - С. 86-89.

Гудошников Я. И. Евгений Баратынский и русская песенная лирика // Наш край Тамбовский: тез. докл. и сообщ. II обл. краевед. конф. - Тамбов, 1991. - С. 101-111.

Домащенко А. В. К проблеме изобразительности поздней лирики Е. А. Баратынского // Науч. докл. высш. шк. Филологические науки. - 1990. - № 4. - С. 25-31.

Дорожкина В. Т. Литературная жизнь Тамбовского края XVII-XXI веков: справ. - Тамбов: Тамбовполиграфиздат, 2006. - С. 54.

Евгений Абрамович Баратынский (Боратынский) // Энциклопедия для детей. Русская литература / Гл. ред. М. Д. Аксёнова. - М. , 1998. - Т. 9. Ч. 1. - С. 471-476.

Евгений Абрамович Баратынский, 1800-1844 // Золотой век поэзии: поэты пушкинской поры / Сост. предисл. и коммент. Н. И. Якушина. - М. , 2005. - С. 218-236.

Евгений Абрамович Боратынский. К истории рода на тамбовской земле: справ.-информ. материалы по док. фондов ГУ «ГАТО» / Изд. подгот. В. Е. Андреев, Т. А. Кротова, Ю. В. Мещеряков и др. - Тамбов: Юлис, 2006. - 96 с.: ил.

Евгений Абрамович Боратынский (1800-1844) // Вершины русской поэзии / Сост., предисл. В. Кожинова. - М. , 2008. - С. 104-126. - (Золотая серия поэзии).

Евгений Абрамович Баратынский (1800-1844) // Русская литература XIX века. 1800-1830: источниковедческая хрестоматия. - М. , 1993. - С. 347-353.

Евгений Абрамович Боратынский // Русские поэты XVII-XIX веков: собр. биогр. - Челябинск, 2001. - С. 177-182.

Евгений Баратынский // Три века русской поэзии: шк. хрестоматия / Сост. Н. В. Банников. - 2-е изд., испр. - М. , 2004. - С. 111-121.

Евгений Баратынский // 100 русских поэтов / Сост. М. Засецкая. - СПб. , 2003. - С. 23-27.

Исаян Т. Архив Баратынского // Мир информации. - 2004. - 6 апр. - С. 12.

Казьмина Е. Боратынский (Баратынский) Евгений Абрамович // Казьмина, Е. Созвездие «Тамбовская лира». - Тамбов, 2006. - Ч. I. - С. 14-16.

Кибальник С. А. Баратынский (Боратынский) Е. А. // Русские писатели XIX - нач. XX в.: биобиблиогр. слов. - М. , 1995. - С. 95.

Кожевникова Н. А. Образный строй лирики Евгения Боратынского // Русский язык в школе. - 2005. - № 2. - С. 63-71.

Кротова Т. А. Документы рода Боратынских в фондах ГАТО: указатель // Культура русской провинции: материалы науч. практической конференции / Тамбовский обл. краеведческий музей; отв. ред. В. П. Кудинов. - Тамбов, 2002. - С. 37-40.

Кудрявкин С. Христианство и эпикурейство в мировоззрении Боратынского // Культура русской провинции: проблемы изучения лит. наследия Тамбовского края: межвузовский сб. науч. тр. / Под общ. ред. Л. В. Поляковой. - Тамбов, 1993. - Вып. II. - С. 49-60.

Кушнер А. «Болящий дух врачует песнопенье…»: 150 лет назад умер Е. Баратынский // Литературная газета . - 1994. - 6 июля. - С. 6.

Кушнер А. «Гармонии таинственная власть»: к 200-летию со дня рождения Е. Боратынского // Московские новости . - 2000. - № 6. - С. 23.

К 200-летию Боратынского: сб. материалов Международной науч. конф., 21-23 февр. 2000 г., г. Москва - Мураново / Под ред. И. А. Пильщикова. - М. : ИМЛИ РАН, 2002. - 367 с.

Лебедев Е. Евгений Баратынский // Русские поэты: антол. русской поэзии: в 6 т. - М. , 1991. - Т. 2. - С. 266-270.

Лебедев Е. Н. Тризна: роман о Е. А. Боратынском. - СПб. , 2002. - 285 с.

Летопись жизни и творчества Е. А. Боратынского, 1800-1844 / Сост. А. М. Песков. - М. : Новое литературное обозрение, 1998. - 496 с.

Литературные салоны и кружки: первая половина XIX века / Под ред. Н. Л. Бродского. - М. : Аграф, 2001. - С. 101, 141, 150, 155, 164, 193.

Майоров М. В. Вокруг Баратынского. Схема рода Баратынских // Майоров, М. В. Русская родословная мозаика. - М. , 2002. - С. 17.

Манн Ю. В. «Железный век» корысти и измен // Неделя . - 1994. - № 31. - С. 8.

Манн Ю. В. Русская литература XIX века: эпоха романтизма. - М. , 2001. - С. 174-205.

Манн Ю. Необходимость Баратынского // Вопросы литературы . - 1994. - № 1. - С. 135-164.

Манн Ю. «Спокойная красота» // Литература. - 1993. - № 2. - С. 6.

Матюшина, М. Евгений Боратынский: «Я правды красоту даю стихам моим» // Тамбовские известия. - 2000. - 14 марта. - С. 13.

Михеев Ю. Э. Проблема времени в литературно-теоретическом и художественном истолковании Е. А. Боратынского // Культура русской провинции: проблемы изучения лит. наследия Тамбовского края / Под общ. ред. Л. В. Поляковой. - Тамбов, 1999. - Вып. III. - С. 23-29.

Никитин Г. Гармонии таинственная власть // Встреча. - 2004. - № 10. - С. 29-32.

Никитин Г. «Своих трудов благословенный плод» // Библиотека. - 2000. - № 2. - С. 79-82.

Никонычев Ю. Сумрачный гений: к 200-летию со дня рождения Е. А. Боратынского // Книжное обозрение . - 2000. - 10 апр. - С. 16.

Новые страницы боратыноведения: сб. материалов Междунар. науч.-практич. конф., посвящённой 200-летию со дня рождения Е. А. Боратынского (Тамбов - Мара). - Тамбов: НМЦКА ТГУ, 2004. - 340 с.

О фамильных портретах рода Боратынских // Фамильные портреты рода Боратынских: альбом: из собр. Тамбовской обл. картинной галереи и Тамбовского обл. краеведческого музея / Авт.-сост. В. Козлова, Е. Романенко. - Тамбов, 1999. - С. 3-16.

Перегудова Л. «О дом отеческий! О край всегда любимый»: обзор публ. к 200-летию со дня рождения Е. А. Боратынского // Тамбовская жизнь. - 2000. - 8 июля. - С. 4.

Песков А. М. Боратынский: истинная повесть / Предисл. О. А. Проскурина. - М. : Книга, 1990. - 384 с.: ил.

Песков А. М. Боратынский: Одинакие криле // Филологические науки. - 1995. - № 2.

Пилипюк Е. Л. Духовный мир лирического героя Е. А. Боратынского // Культура русской провинции: проблемы изучения лит. наследия Тамбовского края: межвузовский сб. науч. тр. / Под общ. ред. Л. В. Поляковой. - Тамбов, 1993. - Вып. II. - С. 27-40.

Писатели советуются, негодуют, благодарят / Сост., авт. вступ. текстов А. Э. Мильчин . - М. : Книга, 1990. - С. 72, 125, 331, 370.

Прашкевич Г. М. Евгений Абрамович Баратынский (Боратынский) // Прашкевич, Г. М. Самые знаменитые поэты России. - М., 2001. - С. 47-50.

Прозорова В. «Певец пиров и грусти томной…» // Берегиня. - 2005. - № 2. - С. 31-35.

Пэн Д. Евгений Баратынский // Дон . - 1996. - № 10. - С. 245-255.

Рассадин С. Б. Без Пушкина, или начало и конец гармонии // Знамя . - 1991. - № 7. - С. 216-229.

Рассадин С. Б. Недоносок, или Русский изгой. Евгений Баратынский // Рассадин, С. Б. Русские, или Из дворян в интеллигенты. - М. , 2005. - С. 216-232.

Руделёв В. Г. Улица Баратынского // Руделёв, В. Г. Собрание сочинений в 6 тт. - Тамбов, 2000. - Т. 3. - С. 143-147.

Русова Н. Ю. Евгений Баратынский. Муза // Русова, Н. Ю. Тайна лирического стихотворения: от Державина до Ходасевича. - М. , 2005. - С. 43-45.

Семенюта Н. Девять стихотворений Е. А. Баратынского // Литература. - 2002. - № 46. - С. 8-9.

Соболева А. А. Проблемы национального самосознания в творчестве Е. А. Боратынского // Феномены провинции. Проблемы национального самосознания: межвузовский сб. науч. тр. - Тамбов, 1997. - Т. 5. - С. 40-47.

Соболева А. А. Тамбовская тропинка в судьбах трёх современников (А. С. Пушкин, Е. А. Боратынский, А. Н. Верстовский) // Библиография. - 2006. - № 4. - С. 50-56.

Соболева А. Наследию Боратынского новую жизнь // Библиотека. - 1997. - № 11. - С. 40-41.

Стахорский С. В. Баратынский Евгений Абрамович // Стахорский, С. В. Русская литература: попул. иллюстрированная энцикл. - М. , 2007. - С. 72.

Сурмина И. О. Баратынские // Сурмина, И., Ускова, Ю. Самые знаменитые династии России. - М. , 2001. - С. 64-68.

Троицкая Л. И. «Читателя найду в потомстве я»: личность и поэзия Е. А. Боратынского // Литература в школе. - 2000. - № 5. - С. 62-69.

Тыркова-Вильямс А. В. Жизнь Пушкина: В 2 тт. - 3-е изд., испр. - М. : Молодая гвардия, 2002. - Т. 2: 1824-1837. - 514 с.: ил. - (Жизнь замечат. людей: Сер. биогр.; Вып. 811). - С. 105, 183, 213, 286, 411, 412.

Февчук Л. П. Портреты и судьбы: из ленинградской Пушкинианы. - 2-е изд., доп. - Л. : Лениздат, 1990. - С. 174-175.

Фомин Д. В. Оформление прижизненных сборников стихов Евгения Абрамовича Боратынского // Библиотековедение. - 2003. - № 2. - С. 71-78.

Фомичёв С. А. «Читателя найду в потомстве я…» // Русская речь . - 1991. - № 2. - С. 7-12.

Хитрова Д. М. Литературная позиция Е. А. Баратынского 1820 - первой половины 1830-х годов. Автореф. дис. канд. филол. наук. - М. : Российский государственный гуманитарный университет , 2005.

Хозиева С. И. Баратынский (Боратынский) Евгений Абрамович // Хозиева, С. И. Русские писатели и поэты. - М. , 2004. - С. 48-50.

Шаповалов М. «Болящий дух врачует песнопенье…» // Москва . - 2000. - № 4. - С. 202-205.

Шестакова Л. Л. Две «Весны» Евгения Баратынского // Русский язык в школе . - 2000. - № 2. - С. 59-65.

Шестакова Л. Л. Элегическая поэзия Евгения Баратынского // Детская литература. - 1994. - № 2. - С. 60-67.

Shaw J. Thomas. Baratynskii. A Dictionary of the rhymes. A Concordance to the Poetry. Second edition, revised. - Idyllwild, California: Charles Schlackes, Jr., Publisher, 2001.

В селе Вяжле Тамбовской губернии (ныне Вяжли Тамбовской области), в поместье своего отца, генерал-адъютанта Абрама Баратынского.

Он принадлежал к старинному дворянскому роду польского происхождения. По преданию, фамилия Баратынский или Боратынский была присвоена в XIV веке Дмитрию Божедару по названию его замка "Боратынь". Отец поэта Абрам Баратынский был офицером лейб-гвардии Преображенского полка, любимцем наследника престола будущего императора Павла I. Попав в немилость, ушел в отставку генерал-лейтенантом, скончался в 1810 году.

Мать — Александра Черепанова была любимой фрейлиной императрицы.

В 1842 году Баратынский издал собрание некоторых стихотворений под названием "Сумерки".

Осенью 1843 года поэт с женой и старшими детьми отправился за границу. Сначала он посетил Берлин, Франкфурт и Дрезден, а зиму 1844 года провел в Париже. Здесь Баратынский вращался в салонах и познакомился с литераторами Шарлем Нодье, историками Амедеем и Огюстеном Тьери, поэтом Огюстеном Сент-Бевом, писателем Проспером Мериме. По их просьбе он перевел на французский язык около 15 своих стихотворений.

Весной 1844 года Баратынские поехали через Марсель в Неаполь в Италию. Во время переезда по морю поэтом было написано стихотворение "Пироскаф", напечатанное в 1844 году в "Современнике".

В 1845 году его тело было погребено в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге.

В браке с Анастасией Энгельгардт (1804-1960) у Евгения Баратынского родилось девять детей, двое из которых умерли в младенчестве.

В 1869 году в Казани сын поэта Лев Баратынский издал собрание сочинений своего отца в одном томе, в 1884 году там же оно было повторно издано другим сыном поэта — Николаем.

В 1977 году в Казани в помещении казанской школы состоялось открытие Музея Е.А. Баратынского. В 1991 году музей получил отреставрированный флигель усадьбы Баратынских в историческом центре города. Коллекция насчитывает свыше четыре тысячи экспонатов — мемориальные вещи и документы, связанные с поэтом и несколькими поколениями семьи Баратынских в Казанской губернии.

Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников